Проглотила книгу по дипломатии. Отдельные места показались занятными...
Это еще не все. Обычный избиратель не только невежествен, ленив и забывчив там, где вопросы касаются международных обязательств, за которые он отвечает, но он не проявляет в отношении вопросов внешней политики той вдумчивости и понимания, которые он посвящает делам внутренним. Он не желает даже приложить усилий, чтобы постичь или попытаться понять элементарнейшие вопросы. В Великобритании, например, рядовой избиратель еще не усвоил, что иностранные дела — по сути иностранные, т. е. то, что они затрагивают не только наши национальные интересы, но также и интересы других стран. Он думает, что внешняя политика строится таким же образом, как бюджет или любой закон, касающийся народного просвещения, т. е. что она подготовляется соответствующим министром, докладывается кабинету, одобряется парламентом и после этого передается для исполнения министерству иностранных дел. Благодаря этому ложному представлению он считает, что достаточно придумать внешнюю политику, соответствующую интересам Великобритании, чтобы эта политика была выполнена. Он игнорирует тот факт, что внешняя политика должна быть согласована с другими державами, тоже обладающими могущественным вооружением для защиты своих интересов и предубеждений.
(...) Еще более опасны, чем невежество, поверхностные знания. Профессиональный дипломат, потративший всю жизнь на изучение положения и психологии других стран, избегает делать обобщения на основании наспех собранных фактов. Избиратель поступает иначе. Поездка на лето в Далмацию, велосипедная прогулка по Шварцвальду, трехнедельное пребывание в Порто Фино для него достаточны, чтобы вернуться с определенными взглядами о положении на Ближнем Востоке, о взаимоотношениях Гитлера с генштабом и о влиянии абиссинской авантюры на общественное мнение Италии.
(...) Измученный чиновник, который получает одновременно шесть докладов из шести стран, неизбежно огорчается по поводу обвинений министерства в инертности или по поводу предсказаний каких-либо грядущих бедствий. Он с облегчением переходит от доклада сэра X (который пишет: «Если вы не предпримете немедленных шагов, последует ужасная катастрофа») к докладу сэра Y (который гласит: «Благодаря настойчивости и предусмотрительности правительства его величества удалось полностью овладеть положением. Вы можете теперь все предоставить мне, я не нуждаюсь в дальнейших инструкциях»). Измученный чиновник непременно придет к выводу, что сэр X «сварлив и выжил из ума», а на сэра Y можно вполне положиться. Обо всем этом Франсуа Кальер предупреждал еще в 1716 г.
(...) Под всеми солидными и великолепными качествами немецкой расы чувствуется какая-то нервная неуверенность. Причина этой неуверенности (которая была названа Фридрихом Сибургом духовным сиротством) в отсутствии четких географических, расовых и исторических границ. Все это началось с того момента, когда Август отодвинул римские владения с Эльбы на Дунай, разделив, таким образом, германцев на цивилизованных и варваров. Впоследствии этот разрыв был еще более подчеркнут реформацией и убеждением, что Северная Германия была не более чем колония Священной Римской империи. «Мы — сыпучий песок, — писал Сибург, — но в каждой песчинке живет желание соединиться с остальными в твердый, прочный камень». Это желание найти какой-нибудь настоящий фокус, какой-нибудь центр тяжести побудило немцев смотреть на понятие единства, выраженного в государстве, как на нечто мистическое и почти религиозное. (...)
Средний француз так уверен в своем интеллектуальном превосходстве, так убежден в преимуществе своей культуры, что часто ему трудно скрыть свое раздражение варварами, населяющими другие страны. Это обижает. (...)
С тех пор изобретение радио дало значительный толчок пропаганде как средству политики. Сам Гитлер, много лет уделивший изучению этого вопроса, изложил свои заключения в первых главах книги «Моя борьба». Он подтверждает, что массы скорее всего возбуждаются человеческим голосом. Но пропаганда по радио, чтобы быть успешной, должна придерживаться некоторых правил. Во-первых, уверяет нас Гитлер, она должна снисходить до самого низкого в умственном отношении уровня. Она должна избегать всяких рассуждений и должна воздействовать исключительно на эмоции. Она должна возбуждать «фанатизм, а иногда истерику». В ней не должно быть и намека на то, что возможно какое-либо другое мнение по данному вопросу. В ней никогда не должно быть никаких тонкостей или ограничений, «только положительное и отрицательное, любовь и ненависть, правда и ложь, справедливость и несправедливость, никогда никакой половинчатости». И прежде всего, говорит нам Гитлер, ложь должна быть огромна; по его мнению, нет смысла заниматься мелким враньем; ложь должна быть такой величины, чтобы слушатели никогда не посмели подумать, что ее можно выдумать. (...)
Трудно точно определить, какие суммы тратятся различными правительствами на пропаганду. По приблизительным подсчетам, Германия ежегодно расходует на внешнюю пропаганду 4–6 миллионов фунтов стерлингов, Франция тратит около 1,2 миллиона, а Италия — почти 1 миллион фунтов стерлингов. (с)
Г.НИКОЛЬСОН. ДИПЛОМАТИЯ
Перевод с английского под редакцией и с предисловием А. А. ТРОЯНОВСКОГО
О Г И 3 ГОСУДАРСТВЕННОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ 1941
Из предисловия к русскому изданию видно, что книгу издали уже после начала Великой Отечественной войны. Трояновский указывает, что книга даёт возможность советским людям понять повадки буржуазных дипломатов. Интересно, что это: заранее подготовленное издание с откорректированным в соответствии с событиями введением или часть чёткого плана по подготовке к послевоенным переговорам? Ведь в 1941-ом нам могло казаться, что война быстро закончится. А книга-то небольшая - всего полторы сотни печатных листов - перевести её можно было, думается, довольно быстро... если было желание.
|
